Судя по свежим событиям с участием Владимира Путина, последней сферой, где президент еще влиятелен, остается внешняя политика: во внутренней все определяется вызовами, на которые он реагировать не в состоянии. А вообще современное российское общество – по крайней мере та его часть, которая еще связывает свои планы с Россией – отчетливо делится на четыре группы. Первая – сторонники режима или сам режим, поскольку к Путину и его олигархам он далеко не сводится. Это кремлевские организаторы и агитаторы, среди них есть сатрапы, а есть неплохие ребята, искренне желающие консолидировать общество; с кем-то из них нельзя даже разговаривать; с некоторыми вполне можно выпивать, ибо они умеренные прогрессисты вроде Кузенкова в «Острове Крыме». Организаторы писательского собрания в РУДН, на котором выступил Путин, – как раз из породы умеренных прогрессистов; ничего существенного у них не получилось, но ничего страшного – тоже. Видимо, Владимир Путин должен был обозначить либеральный поворот, но в последний момент передумал. Вторая группа – лоялисты, у которых убеждений нет вообще, но есть желание подсуетиться, пока идет прощальный распил, последняя дележка. Они видят, что власть нуждается в идеологах или хотя бы в терминах; они готовы ради власти рискнуть репутацией – но репутации у них нет, и потому они берут горлом. Некоторым из них, впрочем, действительно кажется, что без Путина все обвалится, а потому, поддерживая его, они спасают Россию. Таких много среди националистов, таково руководство «Литературной газеты» и «Культуры» – двух глубоко антикультурных и внелитературных изданий, – немало таких и в руководстве «творческих союзов», давно никого не объединяющих. Третьи – оппозиция. Она крайне разнородна, только учится договариваться, но по крайней мере едина в том, что с властью дела иметь не следует: потому, что это вчерашняя повестка, вчерашние противостояния и люди. Среди оппозиционеров есть корыстные, мстительные, неумные, склонные к травлям и к самоупоению, – но процент циников и торгашей в их рядах все-таки ниже, чем среди лоялистов. И есть четвертые. Эти ходят на литературные собрания, а потом пишут издевательские блоги. Эти мелькают на кремлевских тусовках, а потом ядовито комментируют их. Им смешны те, кто пытается вступить с властью в диалог, и те, кто брезгует этим диалогом. Эти ничего не могут сами, но блистательно овладели главным русским искусством – презирать. Я назвал бы их крысенышами – до полновесных крыс они недотягивают. И надо помнить, что, борясь с властью, мы действуем именно в их интересах. Это они будут тут резвиться – как в девяностых на руинах СССР торжествовали отнюдь не диссиденты. Разумеется, это не повод опускать руки. Но надо помнить, для кого мы этими руками расчищаем путь и кто в действительности придет на смену враждующим сторонам.
О крысёнышах
