Идея занятости трудоспособного населения рещаемая (властью) с помощью создания ЧП, ИП и кооперативов не нова и вот с каким интересным человеком я бы хотел Вас, земляки, "познакомить". "Начало – оно и есть начало. Можно начать что-то делать сегодня, можно завтра, а можно сказать себе – начну, когда понедельник совпадет с первым числом какого-нибудь месяца. Но говорят: дорогу осилит идущий. Каждый из нас приехал в Канаду со своим опытом – плохим или хорошим, но с опытом. Другая страна, чужой язык, иные обычаи и нравы – можно ли приложить здесь то, что было приобретено в совершенно других условиях? Как только я начал лепетать что-то по-английски, одним из первых вопросов, который я задал англоязычным друзьям, был такой: почему в Канаде кошки и собаки «говорят по-русски» – «мяу» и «гав»? А когда я первый раз попал на ферму знакомого канадца, то увидел, что картошку он сажает, как и мы, в землю; выращивает помидорную рассаду так же, как и наша бывшая соседка баба Надя в далеком захолустном казачьем хуторке Вихлянцевском. Видел я и как канадская детвора, искупавшись в озере, выскакивала на берег и натягивала штаны, представьте, не через голову… И я, напевая себе под нос бодренькую песенку Колобка «Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел…», решил: стану в Канаде пчеловодом, каким я был в свое время на родине. Там, в Ленинграде, в 1981 году, я впервые четко осознал, что жизнь не удается. Все шло вкривь и вкось. В то время я работал ведущим технологом на одном из судостроительных заводов. Материальный уровень жизни советского инженера в те времена был чуть ниже материального положения современного канадского получателя пособия по бедности. А так как в нашей семье было два инженера, я и моя жена, то наше финансовое состояние (как, впрочем, и у других таких семей) было просто ужасающим. И вот в один «прекрасный» день жена приходит с работы вся в слезах: «Сегодня начальник отдела вызвал меня в кабинет и говорит, мол, Римма Никитична, вы должны определиться со своим будущим. Наше предприятие режимное, мы работаем на космос, все трудятся в напряженном ритме, нагрузки большие, международная обстановка очень сложная, а вы часто находитесь на «больничном». Посмотрите, я проследил ваш выход на работу за последние три месяца – неделю в январе вы были дома по уходу за ребенком, затем неделю сами болели, потом болела другая ваша дочь, а вчера вы вышли на работу после месячного перерыва, связанного с вашей болезнью». Что я мог ответить? Начальник жены был абсолютно прав, его не должно было волновать то, что едва подлечив дочек, мы отводили их в детсад, где они снова «подхватывали» простуду. Да и у супруги здоровье было неважное. И я сказал себе: хватит! Идею мне подсказал, сам того, конечно, не ведая, Аркадий Райкин. Помните одну из его старых, классических миниатюр, где речь идет о балерине и электричестве? Райкин спрашивал: ну чего это она крутится на сцене без всякой пользы для общества? А если ей к ноге динамо-машину прицепить? Ток будет давать! А если всем балеринам всего Большого театра эти самые динамо-машины к ногам присобачить? Току-у-у буд-е-е-т! Как от целой электростанции. Эта замечательная идея пришлась мне очень по душе, и я решил с Советской властью что-то похожее проделать. Чего это она бестолку воздух перемалывает устами своих членов и кандидатов в члены Политбюро? Надо хоть какую-то выгоду из этого для себя извлечь! Был у нас в Ленинграде на Большой Пушкарской улице ломбард. Приходили туда старушки, сдавали под мизерный залог старые фамильные ценности. Кто из них выкупал этот антиквариат обратно? Кому-то, быть может, удавалось, но большая часть оставалась государству. Приходили в ломбард и пьянчужки. Приносили ворованное столовое серебро, посуду, хрустальные вазы, часто украденные у собственных жен. Никто из них, конечно, ничего не выкупал. Поговорил я с женой, рассказал о своем плане. Убедил, что с вилами идти на советскую власть – себе в убыток. Спасибо ей, она меня поняла, молча сняла обручальное кольцо и перстень, подошла к зеркалу, сняла серьги и цепочку с кулоном. Я добавил свое обручальное кольцо и вышел из дома, чувствуя себя князем Пожарским. Кулак с золотым кладом я разжал вломбарде и высыпал содержимое на стеклянный прилавок перед приемщицей. Все было оформлено за несколько минут, и вот мы с женой стали обладателями первичного капитала на сумму около трехсот рублей. В этот день Михаилу Горбачеву на заседании Политбюро поручили разработать Продовольственную программу. В “самой передовой стране мира” уже и есть было нечего. Хотя ради справедливости хочу отметить, что была от этой программы большая польза. Так, когда я ехал в Волгоградскую область открывать свой бизнес (я, правда, тогда и слова этого не знал – “бизнес”), то увидел, как очень оперативно местное партийное начальство отреагировало на решение Политбюро. На одном из участков дороги Москва-Волгоград, на стыке Тамбовской и Волгоградской областей, вдоль лесополосы, растянувшись на километр, появилась широкая двухметровая лента фанерных щитов с призывом: “Продовольственную программу КПСС – выполним!”. Потом говорили, что эти щиты хорошо задерживали снег для колхозных полей. Приехав в Волгоградскую область, я остановился в полу засыпанном приволжским песком районном городишке Урюпинске. Казачий край. Малая Родина моей мамы. Здесь родились и похоронены мои деды и прадеды по материнской линии. Здесь я и начал свой пчеловодный бизнес. В местной, маленькой по формату, но с гордым названием газете “Урюпинская правда” я вычитал объявление о продаже пчел. Ехать пришлось за город. В служебном домике под самой телевышкой я разыскал хозяйку, продающую пчел. За два месяца до этого умер ее муж – пчеловод. Сын работал смотрителем на телевышке – вот откуда такое странное место для пасеки. Раньше я пчел так близко не видел. Бабуля вынимала из открытого улья рамки, на которых копошились пчелы, желтовато-серой живой массой покрывая соты. «Вот рабочие пчелки, – тыкая своим узловатым, натруженным пальцем в очень симпатичных сереньких торопыжек, обучала меня старушка. – Это – трутни, видишь, они в два раза крупнее рабочих пчелок. Сейчас мы найдем матку. Пчелки ее обычно прячут, сразу и не высмотришь. А, вот она, красавица!». Это действительно была красавица, прелесть которой я описывать не стану. Это надо видеть! Матка неторопливо и деловито, без суеты осматривала ячейки, выбирая уже готовые для откладки яиц. Это была настоящая королева, двигающаяся в сопровождении своей многочисленной свиты. Медово-восковый запах, незабываемое зрелище пчелиной суеты, глубинная жизненная тайна, хранящаяся в изящных пчелиных сотах, незамысловатые самодельные ульи и такое теплое дыхание самой жизни из них пленили меня на долгие годы. Я купил все восемь ульев, не торгуясь, отдав весь свой ломбардный «первичный капитал». Началась новая жизнь. Четыре месяца я кочевал с пчелами, перевозя их по ночам от поля к полю. Местные пчеловоды щедро делились со мной своими секретами. Собственно, секретов-то никаких не было, были навыки, умение и тяжелый физический труд. Не раскрывая всех прелестей работы с пчелами, я остановлюсь только на экономической стороне этого дела. В начале августа заканчивается активный пчеловодный сезон в средней полосе России. Пчел увозят с полей к местам зимовки. То же сделал и я, воспользовавшись любезностью одного их пчеловодов, разрешившего мне оставить пчел на зимовку в его усадьбе. В начале сентября я повез в Ленинград свой первый урожай – 800 кг отборнейшего меда! Каждая пчелиная семья принесла мне по 100 кг! Конечно, я не мог сравнивать ту каплю моего труда с титаническими усилиями партийных руководителей, так красочно размалевавших придорожные овраги призывами ЦК КПСС. Но все-таки чувствовал, что в наступающую зиму моя семья голодать не будет. Оставалась одна задача – продать мед. Но это для меня было делом техники. Можно было продавать мед всю зиму по тогдашней рыночной цене 7-8 рублей за килограмм или сразу сдать весь урожай государству по цене 3 рубля за килограмм. Я же выбрал третий путь: установил цену 5 рублей за килограмм (дороже, чем в магазине, но дешевле, чем на рынке), и весь мед раскупили соседи, знакомые и друзья за две недели. Мы выручили около 4 тысяч рублей. То есть за пять месяцев работы с пчелами наша семья получила сумму, в полтора раза превышавшую годовую зарплату двоих инженеров! Вот и весь ликбез для начинающих бизнесменов.На следующий день мы пошли с женой в ломбард и выкупили наше золото. Там же, не выходя из зала выдачи заложенных вещей, жена надела свои украшения , а я – обручальное кольцо. Через некоторое время я купил ей еще одни красивые , а в ноябре и декабре на свои дни рождения наши маленькие дочки получили подарки – тоже золотые серьги. Все были довольны, а особенно я – ведь на следующую весну в ломбарде уже можно было получить большую сумму. Когда подошло время, наши дочки мужественно отдали мне свое богатство. В папу они верили! И пчел на следующее лето у меня было уже не восемь семей, а тринадцать. Постепенно рос мой бизнес, а советская власть, сама того не ведая, меня финансировала. В 1989 году у меня уже было 45 ульев. Мы могли позволить себе купить новую одежду, мебель и даже съездить за границу – в Польшу. Правда, тогда говорили, мол, “курица – не птица, а Польша – не заграница”, но для нашей семьи это был колоссальный прорыв из нищеты и полу рабского существования. Тем временем члены Политбюро продолжали выяснять отношения между собой, вокруг стоял такой шум и гам, что бдительные органы так и не расслышали, как заработала моя маленькая “динамо-машина”, умело подключенная к хаотичному движению бессмысленно переставляемых то вверх, то вниз партийных чиновников разного ранга. Вот вам и Райкин с балериной!".
Новое - забытое старое
